Из жизни Анакина Скайуокера
Действие происходит за полгода до событий «Эпизода II: Атака клонов».
Анакин проснулся; сердце его билось учащенно, он полной грудью вдохнул прохладного воздуха, освеженного кондиционером, работающим в специальном ночном режиме. Нет, неужели правда ему опять приснилась она? Сила, как же она была прекрасна в этом сне… Хотя почему во сне? С первого мгновения, как он увидел ее, он осознал, насколько она красива… Это больше, чем просто красота… Девушка не может быть настолько красива… Интересно, судьба когда-нибудь сведет их снова вместе? Анакина наполняли странные чувства, тянули непонятно куда. Ему очень захотелось с кем-то поделиться. Он взглянул на часы. Начало третьего. Учитель встанет по крайней мере не раньше начала седьмого. Тогда он с ним поговорит. А сейчас ему, судя по всему, предстоит бессонная ночь. Он скинул наполовину одеяло, и, закрыв глаза, ушел в воспоминания. Через несколько минут он усилием воли бросил это занятие, и, призвав Силу, попытался заснуть; сон пришел только под утро.
- Учитель, можно поговорить с вами?
- Да, конечно, - откликнулся Оби-Ван. - Зачем ты спрашиваешь?
- Это о… - Анакин замялся. - О личном.
- О личном? - взглянул на него Оби-Ван. - О чем именно, юный ученик?
Анакин не мог так сразу признаться.
- А как вы предполагаете? - спросил он.
- Я думаю, у тебя возникли какие-то проблемы. Анакин, если тебе надо посоветоваться – расскажи все мне, нельзя держать то, что тебя тяготит, в себе.
- Это о… моих чувствах.
- По отношению к чему? Или… - Оби-Ван внимательно посмотрел на него. - К кому?
- Скажите, а чтобы вы не одобрили ни в коем случае?
Оби-Ван на какое-то время задумался.
- Ты – мой ученик, и ты не можешь не совершать ошибок. Ты учишься. Самый серьезный проступок, который ты можешь совершить как падаван – не выполнить моего приказа и действовать самовольно.
- А еще?
- Нарушить какое-то основополагающее правило Кодекса.
- И чтобы вы сделали в этом случае?
- А почему ты спрашиваешь?
- Просто интересно.
- В самом крайнем случае джедая могут изгнать из Ордена.
Анакин нахмурился.
- Скажи мне, в чем дело, - настойчиво попросил Оби-Ван.
- Мне… снился один старый знакомый.
- Из детства?
- Да.
- Ну что же… это вполне объяснимо. Тебе вспоминаются какие-то вещи, связанные с тем временем, люди, события… Это отражается в твоих снах.
Нет, это совсем не то, что бы он хотел услышать… Ну почему Оби-Ван так часто не может понять его мысль? Люди, события… Из периода его детства его волнуют два человека – одного он знает с рождения (своего, разумеется) – это его мать, а второй – это она… Девушка с необыкновенно теплым взглядом и настолько же необыкновенно решительным характером… Та, которой он сказал при их первой встрече, по-детски беззастенчиво: «Я на тебе женюсь…» При одном воспоминании о той фразе у него вспыхивают щеки… Анакин запустил руку в волосы, взъерошил и без того не слишком причесанную шевелюру:
- Это понятно, учитель… Но эти сны снятся мне относительно редко, а когда все-таки снятся, они настолько… все происходит как будто наяву… И в то же время все как-то странно…
- Что ты имеешь в виду? - спросил Оби-Ван.
- В какой-то момент я ясно вижу лицо, каждый волос, изгиб губ, и вдруг все расплывается, и я уже ничего не узнаю… Я словно задыхаюсь… Я не чувствую ни рук, ни ног… Это ужасно… Я чувствую себя таким беспомощным, хочу откуда-то вырваться, и не могу…
- И сколько раз тебе это снилось? - немного озабоченно спросил Оби-Ван.
- Несколько раз… Как вы думаете, это что-то означает?
Да, вот так прямо сейчас он скажет, означает это что-то или нет… Он что, провидец? В конце концов, он не магистр Ордена и не избранный… Избранный сейчас стоит перед ним, ожидая ответа и пытаясь показать, что ни капельки не смущен.
- К снам нужно относиться с вниманием, юный падаван, но не слишком доверять им. Возможно, твой организм просто так реагирует на избыток информации, полученной за день.
- После таких снов мне бывает не по себе. - Анакин и сам не заметил, как с размышлений о Падме он перешел на тему преследующих его непонятных кошмаров.
- Не концентрируйся на своих негативных чувствах; помни - главное, то что происходит в настоящий момент. Джедай должен уметь отрешиться от того, что его беспокоит, особенно, если это опасение беспочвенно.
* * *
…Величественный профиль канцлера выражал все могущество, сосредоточенное в этом человеке; Палпатин восседал на своем кресле, точно на троне, и его статная фигура, облаченная в черное официальное одеяние, полагающееся ему по статусу, идеально соответствовала виду из окна. Корусант был столицей Республики, административным центром со зданиями в сотни этажей, Палпатин же олицетворял собой всю власть, сосредоточенную в этом гигантском мегаполисе. Анакин чувствовал к канцлеру безграничное доверие, и в то же время в его присутствии у него иногда появлялось какое-то странное чувство, объяснения которому он не мог найти; словно он смотрел на себя со стороны спустя много лет. Но он не придавал этому значения, приписывая все дурному настроению; он иногда появлялся у Палпатина в совершенно растрепанных чувствах после очередных недоразумений с Оби-Ваном. Но беседа с этим человеком, всегда говорящим то, что находит отклик в его душе, успокаивала.
Анакину уже был хорошо знаком этот кабинет, как и его хозяин. По крайней мере, он так думал. Он считал Коса Палпатина едва ли не самым совершенным человеком в Республике, внимательно прислушиваясь к каждому его слову. Его уважение к этому человеку было действительно очень велико. Палпатин в его представлении был именно тем человеком, который должен занимать высший властный пост – всегда деятельным, решительным и мудрым. Он восхищался тем, как канцлер управляет людьми (и не только ими), когда надо, поддерживая тонкую политическую игру различных объединений, а в других случаях верховный канцлер умел надавить на Сенат, подчиняя его деятельность своей воле. И что самое главное, думал Анакин, это то, что канцлер абсолютно честен и неподкупен. Да, ему приходится заниматься манипуляциями в Сенате, но это абсолютно законные политические ходы; без этого в политике нельзя. Юного джедая всегда восхищала воля канцлера, а также его умение в необходимый момент заставлять людей играть по своим правилам, его способность подчинять людей… своему умелому руководству, умение тонко и мудро управлять государственной машиной. Только благодаря властной руке канцлера, думал Анакин, еще поддерживается порядок в нынешней политической системе, которая, мягко говоря, с каждым днем все менее демонстрирует свою эффективность. Палпатин иногда беседовал с Анакином о политике, заодно выясняя его мировоззрение и незаметно направляя его в нужное русло.
Войдя в кабинет Коса Палпатина, Анакин Скайуокер почтительно поклонился главе Республики.
- Доброе утро, ваше превосходительство, - выпрямившись, вежливо сказал он.
- Здравствуй, Анакин, - тепло сказал Палпатин. - Что привело тебя ко мне?
- Я могу просто поговорить с вами, господин верховный канцлер?
- Да, конечно. Я всегда готов тебя выслушать, ты же прекрасно это знаешь. Садись, мой мальчик, это неофициальная беседа, и говори все, что у тебя на душе. Хочешь соффи?[1]
- Нет, благодарю вас.
- Ну, как тебе будет угодно.
Анакин молчал несколько секунд, собираясь с духом, потом решился:
- Видите ли… я не знаю, кому еще я мог бы это рассказать…
- Своему учителю Оби-Вану, - улыбнувшись, перебил его Палпатин.
- Нет… Ему-то как раз и нет… Сейчас вы поймете, в чем дело…
- Рассказывай, - лицо Палпатина приняло серьезное выражение.
- Мне… приснилась Падме… Сенатор Наберрие. Мы с ней гуляли по берегу реки… или озера… по-моему, это было на Набу.
- И что в этом такого? - спросил Палпатин.
- Я испытывал…
очень странное чувство по отношению к ней… Не как к другу. - Сила, зачем он это рассказывает? Он –
падаван, ученик рыцаря, и что он несет? Почему ему так легко делиться своими
мыслями с этим человеком?
- И какое в этом преступление? Она – молодая, красивая девушка, ты впервые увидел ее, когда был ребенком, и это впечатление осталось у тебя на всю жизнь.
- Нет… Видите ли… Я скучаю по ней… А как джедай я должен подавлять подобные чувства.
- Естественно, Анакин, даже если бы у тебя появилась возможность, о романе с ней не может быть и речи (если бы Анакин не уважал так канцлера, он бы перебил его – фраза о романе здорово смутила его), но в твоих снах и мыслях ничего преступного нет. Ты просто должен себя контролировать, и, подойдя к определенной границе, не перешагнуть ее.
- Но, ваше превосходительство, если я буду о ней думать, к чему это может привести? Может, мне лучше вообще все выкинуть из головы?
- А у тебя получится? - с улыбкой спросил его Палпатин.
- Не знаю…
- Вот и я о том же… Разум нам и дан для того, чтобы не все то, что приходит нам в голову, воплощать в жизнь. Ты не сможешь ее забыть, и не забывай, но не тешь себя бессмысленными надеждами.
А что он должен ему говорить? «Забудь о Кодексе Ордена и делай то, что хочешь»? Нет, конечно, да и не время сейчас. Пока еще не время. А Падме Наберрие – это хорошая идея… Он придумает какой-нибудь хитрый ход в этом направлении… Надо только еще немного подождать. Удобного случая… Хотя эта самая Наберрие здорово ему мешает. Со своим идеализмом и пацифизмом… С одной стороны, ее будет лучше убрать – чтобы не распространяла ненужные ему настроения в Сенате, - с другой, девочка может ему помочь… Надо будет подумать. Канцлер вновь посмотрел на юношу. Тот изучал поверхность стола.
- И почему у джедаев такие строгие запреты? - вдруг вырвалось у Анакина.
- Джедай должен обладать глубокой сосредоточенностью… - Палпатин вдруг оборвал фразу, поняв, что увлекся, и продолжил разговор в несколько ином духе:
- Так что не забывай, мой мальчик, сейчас для тебя самое главное – развивать свои способности; ты достиг очень многого, но можешь достичь еще большего.
* * *
Анакин подошел к Оби-Вану, переступил с ноги на ногу. Весь его вид выражал неуверенность и в то же время решимость. Он решил поговорить с учителем.
- Учитель… Я скучаю по Амидале…
Оби-Ван отвернулся от экрана монитора и посмотрел на падавана. С чего это вдруг он? Неожиданно нахлынули давние воспоминания? Просто мечтательное настроение? О другом варианте не хотелось даже думать. Оби-Ван опять поймал себя на мысли, как он боится неожиданных осложнений. Он осознавал, что эта глубинная неуверенность – плохой помощник, но ничего не мог с собой поделать. Он пробовал высказывать свои опасения Йоде, Мэйсу Винду, но они не понимали, что он точно хочет сказать. А как они могли понять, если он сам до конца не понимает, что его беспокоит? Самоуверенность Анакина? Его удивительные способности? Его предназначение, если верить пророчеству? А может, дело в нем самом? В том, что он чувствует, что ему все труднее с учеником? Что эта ответственность, возложенная на него десять лет назад, давит на него? В Кодексе не написано, как надо обучать избранных…
- Анакин!.. Ты видел ее ребенком. Сейчас у вас совершенно разные дороги.
- Но я помню ее.
- И прекрасно; но тебе надо думать о другом. Ты выполнил упражнения на сосредоточение?
- Пока нет, учитель.
- И это уже третий день. Надо не только рваться в новые миссии, но и выполнять необходимые тренировки.
- Мне уже нет необходимости выполнять подобные упражнения.
- Анакин, мне лучше судить. - Оби-Ван постарался придать голосу строгий тон. - Терпение и внимание потренировать никогда не будет лишним. Поупражняйся сегодня не меньше часа, пока мы в Храме.
Анакин вздохнул.
- Да, учитель.
- И очисть свою голову от посторонних мыслей.
- Очистить? - Анакин вдруг взорвался. - Почему вы так говорите? Даже посторонние люди слушают меня охотнее, чем вы!
- Посторонние люди не обязаны указывать тебе на твои ошибки.
- Вы указываете в основном на ошибки.
Нет, да что же он ему позволяет? Падаван должен вести себя, как подобает ученику, а не он, Оби-Ван, оправдываться.
- Анакин!
- Почему вы не даете мне сказать то, что я думаю? Я свободный человек.
- Ты принадлежишь к Ордену, и ты – мой падаван. И должен вести себя соответственно.
Анакин стиснул зубы. Падаван… Он давно осознал все правила Ордена, и свои обязанности, как ученика, но более всего на свете Анакин ценил свободу, и ничего не мог с этим поделать. Одергивания Оби-Вана с течением времени все больше раздражали его. А Оби-Вану было непонятно его раздражение, так как он считал, что и так слишком многое прощает падавану. Попробовал бы он, когда был учеником, заявить Куай-Гону нечто вроде: «И угораздило же вас оказаться в таком месте!» И силу жесткой логики учителя он тоже на себе достаточно испытал. Оби-Ван не считал, что слишком уж давит на падавана. Но тот иногда становился… неуправляемым, можно сказать, и тогда ему приходилось говорить в приказном тоне. Но это плохо у него получалось; чаще всего фраза вроде «не делай так больше» звучала у него скорее как просьба; в половине случаев падаван подчинялся воле учителя, в половине настаивал на своем варианте. Оби-Вану не нравилось такое положение вещей, но исправить что-либо уже было нереально; он просто не был тогда готов к роли учителя. Да и к тому, чтобы стать рыцарем, он, по сути, тоже не был готов. Да, он был обучен, но в моральном плане не мог обходиться без Куай-Гона. Он привык во всем на него полагаться. Еще хотя бы полгода, пара самостоятельных заданий, несколько советов учителя… А с таким учеником, как Анакин, действовать только по стандартным схемам не получается, он слишком… необычный. Оби-Ван вдруг почувствовал легкий озноб. Он вынырнул из своих мыслей и пристально посмотрел на ученика.
Анакин чуть наклонил голову.
- Да, учитель, - полностью раздражение подавить не удалось.
- Иди, Анакин, позанимайся, и заодно поразмышляй над своим поведением. А то, молодой человек, иногда ты начинаешь мне в открытую дерзить. Я и так на многое закрываю глаза. А ты злоупотребляешь моим терпением.
- Если это так, простите меня, учитель. Вы же знаете, я глубоко уважаю вас.
- Да, тебе не мешало бы почаще вспоминать об уважении.
Так, еще одна наставительная фраза… Анакин вздохнул про себя.
- Да, учитель. Простите, если я сказал лишнее.
Вот так, опять его поставили на место. Помимо того, что Анакина все больше начинали раздражать наставления Оби-Вана, его угнетало то, что Кеноби не дает ему в полной мере использовать его способности, развивать их, держа его в строго определенных рамках. Как можно учиться на джедая, думал Анакин, когда все решают за тебя? Это все равно, что учиться летать, если у тебя подрезаны крылья. А ему хочется взлететь… И так высоко, как еще никто не взлетал.
* * *
…На Корусант легли мягкие сумерки. Оби-Ван стоял у окна и, думая о событиях прошедшего дня, смотрел на город, вступающий в фазу ночной жизни. Аэротакси, флаеры, корабли разнообразнейших моделей проносились бесконечным потоком, опутывая город сетями воздушных маршрутов. Иллюминация расцвечивала город яркими красками, помогая забыть об отличии дня и ночи; жизнь столицы никогда не сбавляла свой темп. Все неслось в суете дней, только немногие умели по-настоящему оторваться от этой суеты, прислушаться к собственным ощущениям и к тому, что происходит в мире. Эти немногие считали, что по-прежнему все держат под контролем… Но тот, кто тоже находился в самом центре Корусанта, и тоже прислушивался к Великой Силе, определяющей ход событий во Вселенной, так не считал. И он прислушивался к тому, что было известно только ему одному, тому, о чем обитатели Храма не могли даже подумать. Или могли, при большом желании… Раз объявился ученик, рано или поздно объявится и учитель… Но мысли об этом, очевидно, все с завидной настойчивостью отгоняли, не желая поколебать и без того хрупкое равновесие… По сути, уже давно нарушенное… И скоро оно разобьется вдребезги… Равновесие и Республика исчезнут, как мираж, и на место поверженной системы придет новый порядок, эффективный и основанный на иерархии силы, пресекающий любое инакомыслие. И он, глава Темного Ордена, займет полагающееся ему место… Приверженцы Светлой стороны перестанут существовать, а один представитель Света – к тому времени уже бывший, хмыкнул ситх, предающийся размышлениям этим вечером на балконе своей резиденции, – безвозвратно покорится ему. И, если поэтически и метафорически выражаться, Светлая сторона падет к его ногам… Хотя почему же, в отношении известного человека это будет не только метафорой… Мальчик станет его ближайшим помощником, а он – Императором… Император… Это слово звучит, как музыка… Палпатин облизнул сухие тонкие губы; пальцы его сжались, – разряд энергии затаился, не будучи выпущенным на волю. …Кеноби тоже думал о своих ощущениях. Ему почему-то все чаще казалось, что он упускает что-то очень важное, и упускает непоправимо. Он никак не мог разобраться в своих чувствах. Джедай оглянулся и посмотрел на ученика. Тот сидел за столом – если это можно было так назвать, в пол-оборота, и, судя по направлению взгляда, внимательно рассматривал стену или светильник на ней. Оби-Ван чуть слышно вздохнул. Вырос… А казалось, это было так недавно – «ты рыцарь-джедай тоже, да?» И учитель представил их друг другу… Ну вот, опять он ушел в воспоминания… Надо жить настоящим, концентрироваться на том, что происходит здесь и сейчас – так всегда говорил ему Куай-Гон… А здесь и сейчас за столом сидит его ученик, повзрослевший и с каждым днем все больше постигающий Силу… Он проявлял в учебе такие способности, что Оби-Вану иногда становилось не по себе. Рыцарь в который раз подумал, что Анакин, наверное, никогда не перестанет его удивлять, и сел за небольшой столик напротив ученика.
…Дроид внес в комнату поднос с едой и горячим ароматным соффи. Анакин не захотел ужинать в трапезной Храма; ему хотелось побыть одному… ну, почти одному, не считая Оби-Вана, который решил составить ему компанию. Юноша замечтался, разглядывая настенный светильник, изготовленный на Набу – подарок канцлера на его тринадцатилетие, – день, когда Анакин официально стал падаваном, – а ассоциации с Набу вызывали ассоциацию с Тидом, а ассоциации с Тидом – с юной королевой, а ассоциации с королевой – мысли о том, что делает сейчас сенатор Амидала Наберрие… Падме Наберрие… Падме… Мысли в голову лезли совсем не учебного характера… Он замечтался настолько, что не обратил внимания на подошедшего дроида, и резко развернулся как раз в тот момент, когда тот подносил ужин. Удар локтем – и еда, включая соффи, оказалась на Анакине. Соффи, почти кипяток, вылился ему на ногу чуть выше колена. Анакин взвыл, выругавшись про себя по-хаттски.
- Больно же! - Он сверкнул глазами в сторону дроида. Если бы тот обладал эмоциями, то предпочел бы забиться под стол.
- Вот как раз сказывается недостаток упражнений на сосредоточение, -полушутливо сказал Оби-Ван, тем не менее, естественно, сочувствуя ученику.
- Учитель! - Анакин не был настроен на шутки. Ногу нестерпимо жгло.
Оби-Ван поднялся и прошел в ванную комнату. Там он достал из шкафчика универсальное заживляющее средство на основе бакты (неплохая вещь после особо долгих тренировок – тренировочный меч все-таки оставляет ожоги, пусть и небольшие, а по такому поводу к медицинскому дроиду обращаться нет необходимости), бинт и пошел лечить своего пострадавшего подопечного.
- Сам наложишь повязку? - спросил он Скайуокера.
- Сам, - буркнул тот.
- Давай все-таки помогу.
- Нет, спасибо, учитель.
Оби-Ван пожал плечами и сел за компьютерный стол, не желая мешать падавану. Через некоторое время, отпустив пару приглушенных ругательств, Анакин перевязал ногу и обернулся к рыцарю.
- Как насчет того, чтобы заказать ужин, учитель? - он улыбался.
Tessa