Все сферы мира

 

 

Глава 2

Искушение правдой

 

 

Автор главы - Tessa

 

 

…Средь этой быстрины

Еще лишь чувство долга только свято.

Гёте. «Фауст»

 

 

 

Миловидная дама средних лет, в темном закрытом платье, накидке и чепце, с корзиной в руках, наполненной луком и свежей зеленью, шла по узкой городской улочке. Мысли дамы были сосредоточены на том, как лучше провести сегодняшний вечер – одной, за рукодельем, или с подругой, уже который день опечаленной исчезновением возлюбленного. А так хочется веселья! Женщина вздохнула. Как непредсказуема жизнь, как уязвим человек! Тот молодой приезжий еще может вернуться к соседке, этому наивному юному созданию, а вот она стала вдовой, в ее-то годы!

Тут неожиданно из-за поворота вышел юноша, по одежде сразу видно – нездешний. Молодой человек был красив, высок, в высшей степени обаятелен и очень задумчив. Женщина не могла, конечно, знать о нем что-либо, но юноша был не кто иной, как Энакин Скайуокер, волею судьбы оказавшийся в этом небольшом городке средневековой Германии[1] в самый разгар происходивших здесь невероятных событий. Да, необходимо отметить, что как раз по причине размеренности и тишины, царивших в этом уголке, данный мир Скайуокер счел слишком пресным и не заслуживающим особого внимания. Если бы он знал, как ошибался!

Молодой человек показался горожанке весьма привлекательным. А поскольку та всегда в своей жизни  принимала решения быстро, то и сейчас удачная мысль сразу же пришла ей в голову. Дама наклонила доверху наполненную корзинку – и золотистые луковицы рассыпались по булыжнику. Женщина ахнула и бросилась их подбирать – незнакомец поспешил ей на помощь. Овощи были быстро собраны, дама, скромно опустив взгляд – глаза ее при этом блестели, сказала:

- Ах, это было очень благородно с вашей стороны, добрый господин! Позвольте спросить, не могу ли я чем-то вам помочь? Вы, видимо, приехали издалека?

- Спасибо, мне не нужна помощь, - хмуро ответил Энакин, с неудовольствием отметив явную заинтересованность местной жительницы в его персоне. Дама была уже немолода, но сохранила долю привлекательности юных лет. Небогата, судя по всему…

- Может быть, я могу подсказать нужный дом? Господин, вы кого-то ищете?

…И весьма настойчива.

- Кого ищу? Наверное, себя, - прежним тоном ответил падаван.

На лице горожанки отразилось искреннее недоумение.

- Боюсь, я не совсем вас понимаю …

Энакин, не говоря более ни слова, вежливо склонил голову, прощаясь, и скрылся в тени.

А разговорчивая дама, оставшись наедине с собой, в который раз за эти дни подумала, что в ее жизни настала черная полоса. Словно все мужчины сговорились против нее. Смерть растяпы-мужа, исчезновение того галантного кавалера… Ах, как он был хорош! Даже красивее своего друга, который ухаживал за ее соседкой… Он представлялся таким благосклонным… но действительно оказался убежденным холостяком. Женщина снова приуныла, погрузившись в воспоминания. Как же можно в его годы жить без жены! Что за дом без хозяйки? Нельзя жить совсем одиноким! Дама вздохнула и поспешила домой.

 

* * *

…Радужное сияние исчезло, вновь появились категории верха и низа, обозначились контуры предметов. Место, где оказался Оби-Ван на этот раз, было достаточно уютным. Джедай  осмотрелся – небольшие одно- и двухэтажные дома, утопающие в зелени деревьев, тихо и мирно вокруг… Что ж, необходимо выяснить, где он, собственно, оказался – а заодно и постараться узнать, куда занесло Энакина. Падаван был явно где-то неподалеку. Оби-Ван прошел немного по улице, и тут его внимание привлек шум.

- Готовься! Час смерти близок!

Да, очевидно, и здесь не все так мирно, как ему показалось вначале.

Голос принадлежал, скорее всего, молодому мужчине, но не юноше – яркий, уверенный баритон. Оби-Ван немного прошел вперед и спрятался за стволом дерева. Перед ним предстала драматическая сцена, разыгравшаяся у одного из домов; человек, голос которого услышал Оби-Ван, ссорился, судя по всему, с двумя своими знакомыми. Мужчина был одет в странного вида костюм. Безусловно, одеяние было необычно только для Кеноби, для этого же мира костюм был вполне естественен: одежда со сложными разрезами – колет[2] и штаны до колен, чулки, широкая обувь без каблуков, широкий плоский берет, украшенный пышными перьями, – типичная одежда ландскнехта, наемного солдата. Его противники были одеты более изысканно и состоятельно. Один из противников, зрелых лет, был наряжен явно не просто по последней моде, но и с шиком, являя собой образец франтовства: атласный красный плащ, вышитый золотой нитью красный же костюм, облегающий худощавую фигуру, шляпа с невысокой тульей и петушиным пером. Единственный недостаток в эффектной внешности данного субъекта – франт был слегка хром на левую ногу – и то терялся за пластичностью движений. Его спутник, одетый в синий костюм и фиолетовый плащ, при всей своей красоте молодости, отчасти проигрывал в харизме уже не молодому щеголю.

Мужчина в синем костюме напал первым – приятель оказывал содействие, отражая часть ударов. Последний управлялся с оружием с нечеловеческой ловкостью – казалось, его меч – узкий, непривычного для Оби-Вана вида, с выгнутым в форме змеи эфесом – просто гипнотизирует противника. Кеноби пригляделся к таинственному воителю. Франт в красном, тем временем, со сверхъестественной  ловкостью заставлял мужчину отступать и уходить в глухую оборону.

Оби-Ван не выдержал. Здесь явно творилось что-то странное. И, что Кеноби совсем не нравилось, у него не было ни малейшего предположения, что именно. А самое плохое – он понимал, что не может использовать свое оружие в данной ситуации. Насколько он мог понять, данная цивилизация находится еще на уровне использования примитивных механизмов. Вновь мир с традиционным укладом… Неизвестно, как в этом обществе принято относиться к колдунам – а именно за чародея его, несомненно, и примут, лишь только увидев световой меч. Пожалуй, с оружием стоит повременить. Да и чувства подсказывали рыцарю, что сейчас это далеко не лучший выход.

- Остановитесь! – воскликнул джедай.

Сражающиеся опустили шпаги, с недоумением посмотрев на незнакомца, закутанного в длинный коричневый плащ. Валентин – а это был именно он, несчастный брат Маргариты – вскричал:

- О, друг, кто бы ты ни был, это мое дело! Уходи!

- Я не уйду, - спокойно ответил Кеноби.

Внезапно он заметил блестящий предмет, лежащий на земле; судя по всему, его недавно уронили.

- Это ваше? – Оби-Ван поднял медальон с изображением прекрасной юной девушки, украшенный с обратной стороны крестом.

Валентин отвернулся.

- Уже нет! – с тоской ответил он. – Свет, что хранила эта вещь, погас навечно.

Интуиция подсказала джедаю, что он на верном пути.

- Уж не из-за этого ли ссора? – обратился Оби-Ван к двоим нападавшим, показывая медальон. Один из них тотчас отшатнулся.

- Это не ваше дело, уважаемый господин! – запальчиво ответил Фауст, провожая взглядом уязвленного Мефистофеля, занявшего безопасное место неподалеку от говоривших.

- Но ваш знакомый явно недоволен, увидев у меня в руках эту вещь! – заметил джедай.

Валентин вырвал медальон у него из рук.

- Мне не нужна защита! Справедливость пусть охраняет меня! Или, если так угодно небесам, я погибну с честью!

Оби-Ван почувствовал, что у него голова идет кругом.

- Но что случилось?

- Он, - Валентин указал на Фауста, - он соблазнил мою сестру! При содействии этого нечистого! – Мужчина отбросил медальон. – Портрет забывшей долг сестры – не нужен он мне боле! Я сражусь с ними сам! Небо, дай, молю, мне мужества и силы! Боже, дай мне сил отомстить за оскорбленье!

Мефистофель был тут как тут – сама любезность внешне. Слегка закрученные кверху усы и остроконечная бородка придавали скульптурно очерченному лицу  хитроумного компаньона доктора Фауста чрезвычайную выразительность. Но Оби-Ван отчетливо чувствовал внутреннюю беспощадность и коварство этого с внешней стороны беспечного щеголя.

- И снова говорю вам – пожалеете вы об этом! - прогремел низкий голос. - Излишняя самоуверенность ни к чему хорошему не приводит. - Мефистофель усмехнулся и занял прежнее место рядом с Фаустом. - Доктор, нападайте же, я позабочусь о вашей защите! Я хорошо фехтую.

- Уходите! – Валентин умоляюще посмотрел на Оби-Вана.

- Вы не хотите моей помощи?

- Нет! Уходите!

Оби-Ван, скрепя сердце, отошел, беспомощно наблюдая за схваткой.

Бой закончился скорее, чем полагал джедай. За недолгой серией атак последовало недоуменное восклицание Валентина – и причина для удивления была более чем веская: рука солдата внезапно онемела, притом, что Валентин отличался завидным здоровьем. Фауст воспользовался моментом – и нанес удар сопернику в левое подреберье. Брат Маргариты рухнул как подкошенный.

Мефистофель, с язвительной улыбкой созерцавший исход боя, приблизился к раненому.

- Вот наш юный герой лежит и умирает, - саркастически произнес сатана. Он дотронулся до плеча своего спутника:  - Скорее в путь теперь, доктор! Победа одержана, уйдем же побыстрей!

Фауст медлил.

Оби-Ван не выдержал снова. Делай, что должен, и пусть будет то, что будет.

Он подбежал к раненому, расстегнул колет. Рубашка была окровавлена; мужчина глухо застонал.

- Нет, оставьте меня, мне не нужна помощь! – Валентин попытался отстраниться. – Мне не нужна помощь!

Что, если излечить его? Оби-Ван сконцентрировался – Сила была с ним. Он так и не понял, как такое возможно. Но… Сила помогала ему в поисках Энакина. И Сила сейчас поможет спасти этого человека. Оби-Ван сознавал, что не специализируется на исцелении… но что делать? И не так давно он выяснил, что может использовать Силу для лечения. Значит, должно получиться и сейчас. Он обязан помочь.

Рана затянулась. Мгновенно – что было удивительно, даже принимая во внимание способности джедаев.

- Чудо! – промолвил потрясенный Фауст.

Оби-Ван был изумлен не меньше. Он, конечно, знал, что возможности Силы практически безграничны, но убедиться в этом таким образом – удача, поистине удача! Как же у него получилось? Он не слышал ранее о таких быстрых случаях исцеления. «Не существует такой вещи, как удача. Случайностей не бывает», - вспомнил Кеноби слова учителя. Выходит, помогла концентрация? Но, в любом случае, сейчас было не до раздумий над тайнами Силы.

Мефистофель, прищурившись, подошел к Оби-Вану.

- Имей в виду, подобный поступок довольно неразумен.

Дух тьмы сделал шаг по направлению к Валентину, который изумленно не сводил взгляда с незнакомца.

- Мой доктор, я все улажу! – небрежно бросил он Фаусту.

Оби-Ван всегда доверял интуиции. Не подвела она его и в этот раз: джедай поднял с земли медальон и направил его на Мефистофеля.

Сейчас важна была только внутренняя уверенность в том, что он поступает правильно.

- Не везет мне, не везет в последнее время, - пробормотал Мефистофель. – Сколько можно…

Оби-Ван приблизился к нему. Сатана отстранился, закрыв лицо рукой. Тело его судорожно застыло, черты лица, и без того ассиметричные, исказились от злобы и бессилия.

Со стороны домов послышались крики:

- Огня! Огня! Скорее сюда! Разбой!

- Простите, любезнейший мой доктор, нам лучше удалиться, - с наигранным почтением обратился Мефистофель к Фаусту, избегая смотреть в сторону Оби-Вана и опустив, наконец, правую руку, закрывавшую лицо. Пальцы левой руки все еще были конвульсивно сжаты.

Доктор и его покровитель покинули злополучное место. Оба – с явным облегчением. Фаусту было невыносимо более находиться рядом с человеком, которого он едва не убил – едва не лишил жизни человека, оскорбленного им, Мефистофель же прекрасно осознавал, что делать в данный момент здесь больше нечего. Мысли искусителя занимало сейчас то, как отвлечь Фауста на возможно долгий срок от забот о Маргарите.

Оби-Ван сделал глубокий вдох, спрятал медальон во внутренний карман плаща и вернулся к исцеленному Валентину – тот еще не до конца вышел из шока, рука была прислонена к месту бывшего ранения – словно солдат не мог поверить, что по-прежнему жив.

Валентин приподнялся на локте.

- Кто вы? – взволнованно спросил он. – Вы, верно, странствующий монах? Ваша одежда… Ваш поступок… Я верю, что с вами Бог!

- Я не вполне понимаю, что здесь произошло… но рад, что смог помочь вам, - ответил Кеноби. – Я ведь помог? – решил он уточнить, отдавая себе отчет в том, что не в силах до конца разобраться в сложившейся ситуации. Он догадывался, что таинственного субъекта в красном кинуло в дрожь от святого, по всей видимости, символа, изображенного на медальоне, но почему? Развивать эту мысль дальше сейчас почему-то не хотелось.

- О, да… Но мне подсказывает сердце, что судьба моя уже решена… Мне суждено вызвать его на поединок. Я должен!

- Но сейчас вы живы, - улыбнулся Оби-Ван. – И все еще может измениться к лучшему.

- Вы были очень отважны, мой друг.

- Возьмите, - Оби-Ван протянул солдату медальон, - он по-прежнему хранит свет.

Валентин не стал возражать и взял вещь, спасшую ему жизнь – спасшую вопреки его воле, но ландскнехт решил положиться на волю провидения. Медальон, подаренный Маргаритой перед войной, снова занял свое место у него на груди.

Оби-Ван мысленно пожелал, чтобы у его нового знакомого все сложилось благополучно – он чувствовал искреннее расположение к этому человеку, и спросил:

- Не могли бы вы ответить мне на один вопрос?

- Все, что в моих силах!

- Вы не видели здесь недавно юношу, высокого, в одежде, похожей на мою? У него короткие волосы и заплетенная справа косичка.

- Боюсь, что должен вас огорчить – никого, похожего по описанию я не видел. Он ваш сын?

- Мой ученик… он мне как сын. Энакин… он пропал, и я пытаюсь его найти.

- Я вижу, вы искренне сопереживаете ему. Понимаю вас… - Взгляд Валентина затуманился. - У меня есть сестра… Она совсем юна, и попала в такие искусно расставленные сети!

Прежде чем Оби-Ван успел ответить, к ним с Валентином подбежала Маргарита, Марта, Зибель и остальные горожане. Оби-Ван невольно залюбовался девушкой. Маргарита светилась всей красотой юности: нежный румянец щек, шелковистые дуги бровей; длинные косы ниспадали на расшитый корсаж; узкие рукава плотно облегали изящные руки; юбка, с отделкой по краю полосой яркого сукна, падала вертикальными складками, едва касаясь пола. Всё в облике этого ангела являло собой гармонию. Девушка была  воплощением поистине небесной красоты.

- Боже, что случилось? Валентин! – Маргарита склонилась над братом.

Солдат поднялся  с земли.

- Уходи, Маргарита.

- С тобой все в порядке? – испуганно спросила девушка.

- Мы думали, здесь был бой, - добавила Марта.

- Не было никакого боя, - мрачно произнес Валентин, сдерживая гнев в отношении соседки. – Друг мой, - обратился он к Оби-Вану, - пойдем, выпьем хорошего вина!

- С удовольствием, - кивнул джедай. – Но прежде… Пожалуйста, - обратился Оби-Ван к горожанам, - скажите, не видел ли кто из вас юношу в одежде, похожей на мою, только темной? Он высокого роста, с короткими волосами.

- Без бороды, верно? – спросила Марта Шверлейн.

- Да. Вы его видели?

- Думаю, что так, благородный господин, - Марта взяла Оби-Вана за локоть. – Давайте отойдем, я вам все расскажу.

- Оставь его! – грозно сказал Валентин. – Сводня! Вон с глаз моих!

- Но господин… - Марта, хотевшая возразить солдату, спохватилась, вспомнив, что имя приезжего ей неизвестно. - Как вас величать? – спросила она джедая.

- Оби-Ван Кеноби.

- Господин Кеноби, - находчивая соседка Маргариты вновь обратилась к Валентину, - желал узнать о том юноше. И я хочу ему помочь.

Солдат вздохнул.

Марта отвела Кеноби в сторонку и торопливо зашептала:

- Он был здесь недавно… Я видела его на улице, он помог мне, когда я опрокинула корзину. Такой молодой, совсем мальчик! И так учтив.

- И что было затем?

- Я подумала, что он, должно быть, нездешний, и заблудился. Я спросила тогда,  кого или что он ищет. Его ответ был странен, должна вам сказать!

- Что же он ответил?

- Что ищет себя.

- Вот как, - озадаченно нахмурился Оби-Ван. – А куда он потом ушел?

- О, я не знаю! Молодой господин явно не был настроен продолжать разговор… Поверьте, я бы помогла ему всем, чем смогла… - Марта незаметно для себя вздохнула. - Но он очень быстро попрощался со мной.

 

* * *

…- Так что же произошло с вашей сестрой? – спросил Оби-Ван, слегка морщась от непривычного вкуса кислого вина. Обстановка в погребке была не слишком комфортной для человека, который повидал многое и имел возможность сравнивать, но Оби-Ван научился непритязательности с юных лет. Кроме того, здесь можно было спокойно поговорить. Да и не так уж плохо было в данном заведении, как могло показаться поначалу. Девушка, прислуживающая в погребке, выглядела достаточно миловидно и опрятно; чадящие, заправленные жиром светильники создавали даже уютный полумрак, деревянный стол был довольно чистым (не в пример полу, который явно нуждался в уборке), а посетителей в настоящий момент было относительно немного.

- Ее душа погибла! Маргарита опорочена... Я – солдат, я вынужден был ее оставить, уйдя на войну… - Голос Валентина был полон печали. - И какую ужасную правду  я вынужден был услышать по возвращении! Маргарита… сама добродетель когда-то… - Ландскнехт заговорил осуждающе: - Поддалась желанию купить роскошь ценою преступления, ценой греха! Ее соблазнил один наглец… который, клянусь Небом, имеет дело с самим дьяволом!

Оби-Ван осушил стакан. Такое дело надо было запить – и он налил себе еще. Об этом жестоком и насмешливом спутнике смертных, злом духе, повелителе теней – какие названия только не встречались! - Кеноби читал раньше, в архивах Ордена были материалы о традиционных верованиях – и среди многочисленных упоминаний о демонах, их разновидностях и роде их «занятий» ему встречалось и такое понятие, как «дьявол». Под этим словом подразумевались и многочисленные темные духи, и сам повелитель злых сил.  Хотя ему подумалось, что солдат выразился в переносном смысле. Валентин, словно прочитав его мысли, продолжил:

- Он же испугался креста, вы видели! Кто же еще это может быть! Да и ранее… я уже встречался с этим нечистым. До того, как ушел на войну. До того, как оставил свою Маргариту! – Валентин горестно схватился за голову.

- Я очень вам сочувствую, - Оби-Ван положил руку ему на плечо. Не все сказанное ландскнехтом было до конца понятно джедаю, но горе любящего брата было очевидно. – Держитесь. Мне кажется, вы должны сейчас быть вместе с сестрой – ей ведь тоже трудно, она наверняка испугана и растеряна. И она любит вас, поверьте! Вы не должны оставлять ее.

Вино уже ударило Валентину в голову.

- Она не сможет смыть клейма этого проклятья.

- Пожалейте ее, простите. Вы должны выслушать ее, - повторил Оби-Ван. 

- О, поверьте, я выслушал уже многих! И, хуже всего, я не могу упрекнуть их во лжи.

- Но что, если ее чувства серьезны?

- Серьезны? Как можно говорить о серьезности чувств, если она покрыла себя бесчестьем? О чем она думала! Благодарение Богу, что мать не дожила до этого позора![3] Но оставим это… Что же приключилось у вас?

- Как я уже сказал, я ищу своего ученика… У меня с ним напряженные отношения.

- Вот как? Он не усерден?

- Нет… пожалуй, слишком усерден, - улыбнулся Оби-Ван. – Но беда в том, что порой его усердие проявляется не в том, в чем надо.

- И он сбежал от вас?

- Он много чего натворил, а потом… Я не знаю точно, что произошло, он пропал. Я безуспешно пытаюсь его найти.

- Вы заботитесь о нем, - мягко сказал Валентин. – Вы чувствуете ответственность за него, большую ответственность, верно? Он для вас не только ученик, но и друг. Вы сами сказали, он вам как сын. Так же, как вы беспокоитесь за ученика, я тревожусь о своей сестре. Она так наивна… так юна!

- Уверен, она просто ангел – будьте к ней помягче, - Оби-Ван поднялся из-за стола.

- Благодарю. Удача улыбнется вам, непременно! Вот, возьмите, - Валентин вложил ему в руку маленькую книгу – она была затрепана, но было видно, что с книгой обращались очень бережно, дело только во времени и испытаниях, выпавших на долю книги и ее владельца. – Вы спасли мне жизнь. Что ж, я постараюсь использовать данный мне Небом шанс. Пусть эта книга поможет вам в ваших странствиях. Да хранит вас Бог!

Оби-Ван осознал всю духовную силу, вложенные в эти слова.

- Благодарю вас, - поклонился рыцарь. – Да сопутствует вам удача.

- Послушайте… - задумчиво произнес Валентин. – Вам ведь негде остановиться на ночлег. Разделите со мной стол и кров.

Предложение было очень кстати, но Оби-Вана беспокоил конфликт между Валентином и его сестрой. Не ко времени будет гость в такой ситуации…

- Я не хочу вас стеснять, - мягко ответил Кеноби.

- Нет, не беспокойтесь о сестре. Прошу вас, я ведь обязан вам жизнью. Я буду рад вам помочь.

Оби-Ван согласно кивнул.

 

* * *

…Ужин был скромным, но обильным: бобовая похлебка с пряными травами,  тушеные овощи и глинтвейн. Оби-Ван почувствовал, как горячий крепкий напиток буквально согревает его. Маргариты на ужине не было.

- Маргарита, вероятно, стыдится и не хочет выходить, - сумрачно пояснил Валентин, видно было, что он мучается из-за всего происходящего. – Что ж, это справедливо.

- Простите ее, бедняжка и так достаточно натерпелась, - сказал Оби-Ван.

Ему нравился этот дом – здесь было так спокойно, уютно, так опрятно. Прекрасен был сад, где белые и сиреневые цветы благоухали нежным ароматом. Как жаль, что сюда пришла беда… Эти люди не заслуживают такого. Кеноби пригладил рыжеватые волосы и задумчиво стал смотреть на пламя свечи. Огонь… противоречивая стихия, одновременно дарующая жизнь и забирающая ее. Кто-то из древних сказал, что душа – это самый чистый огонь… Ему подумалось, что в Энакине было что-то от этой стихии. Такая же непредсказуемость и стремительность… Слова Валентина вернули его к реальности:

- Вы чужестранец, и вам простительно так говорить, - Валентин печально курчавил край русой бородки. -  Вы не понимаете – ее жизнь теперь разрушена! Придет время, и ее будут сторониться все! Она молода, и не понимает, в полной мере, что натворила! Маргарита теперь – падшая женщина. Что свершено, то свершено – и относиться к ней будут соответственно.

Оби-Ван не нашелся, что ответить. С подобными взглядами он до сих пор не сталкивался, и такой устав был ему глубоко чужд.

- Прощу прощения, что затронул эту тему, - наконец сказал он, отведя взгляд от уязвимого огонька. – Но, прошу вас, помните, что вы – единственный родной ей человек, насколько я понимаю. Вы нужны ей.

Валентин кивнул.

- У вас доброе сердце. Что ж… надеюсь, ее душа будет спасена… Бог милостив. Но на земле она прощения не заслужит.

...Уже засыпая, Оби-Ван долго думал над странностями жизни. Тот  субъект с необычными способностями, его спутник, отважный благочестивый брат, пытающийся на свой лад защитить любимую сестру… Здешние суровые нравы – и одновременно очарование незатейливой жизни; традиционный уклад – и обаяние многих местных жителей, простых людей, для которых пребывание в согласии с природой и с собственной совестью – главное на их жизненном пути. А не в этом ли подлинная мудрость, следующая из самого факта бытия разумных существ?..

Утро, солнечное и теплое, полное того ощущения пробуждения природы и радости, которое может быть только накануне последнего месяца весны, развеяло смутную тревогу. Кеноби чувствовал лишь необходимый деятельный настрой. Валентин сказал, что его дом всегда открыт для Оби-Вана – и они тепло попрощались.

 

* * *

За городскими воротами. Красивая местность.

Лежа на цветущем лугу, Энакин в который раз попытался обдумать недавние события. Пребывание здесь выдалось на удивление спокойным. Случай с той немолодой красоткой – это даже происшествием не назовешь, да один раз его чуть было не втянули в пьяную драку… Вот и все. Скайуокер чувствовал себя в этом мире совершено потерянным. Ему было не по себе - всё словно обходило его стороной. Старик же говорил что-то о неслучайном выборе места... Что-то вроде «корабль отправит тебя туда, где мысли, переживания, задачи твои». Почему же тогда у него такой разброд в мыслях и ничего не ясно? И где сейчас учитель?

Ему удалось избежать встречи с Оби-Ваном, но, чувствуя присутствие наставника в Силе, Энакин был настороже. Мысль о новом перемещении была заманчива, но покидать этот мир пока не хотелось. Тем не менее, встреча с Оби-Ваном в планы Энакина на данный момент не входила. Пожалуй, лес станет более надежным прибежищем… На открытом пространстве учитель легко найдет его, как только поймет, что беглец находится вне города. И состоится нелегкий разговор… Великая Сила, как же хочется оттянуть этот момент…

Энакин вдохнул пьяняще-свежего воздуха и поудобнее сложил руки под головой. Уходить отсюда не хотелось. Всё вокруг было так совершенно – и так велик контраст с теснотой городка, в котором ему недавно довелось побывать. Разношерстный народ, какие-то лавчонки, грязь на улицах… Даже Мос Эспа по мнению падавана выигрывал в сравнении с этим захолустьем. Хотя… как говорит учитель, «красота в глазах смотрящего». Что, интересно, найдет для себя в этом городе Оби-Ван? Здесь, за пределами городских стен, Энакину нравилось больше. Красоты природы не особо трогали его, но тишина утра, наполненного весенней свежестью и теплом солнечных лучей,  действовала умиротворяюще – даже на метущуюся юную душу ученика Кеноби. И он был сейчас свободен, абсолютно свободен!  Энакин впервые за последние часы почувствовал, что все же этот мир нравится ему. Вокруг как будто ощущалось чье-то незримое присутствие – успокаивающее и ободряющее, словно невидимые светлые духи порхали над лугом. Юноша рассмеялся, поймав себя на этой мысли.

Но смутная тревога оставалась – и прилив свежих сил не мог изгладить это волнение. Мысли никак не удавалось привести в порядок. Энакин чувствовал, что некое знание вот-вот готово открыться ему – но также и сознавал внутренне, что не может достичь этого знания. Он был совсем рядом… но что-то, что могло ему помочь в поисках ответов на мучающие его вопросы, ускользало. Вот так с раннего детства он вечно стремится к неизведанному – но что им познано к настоящему моменту? Уже почти шесть лет он учится у Оби-Вана. Чему? Постижению путей Силы. Во имя чего? Во имя защиты справедливости и мира в Республике, во имя знания, - вспомнились заученные ответы. Эти ответы ничего не проясняли для юного Скайуокера, их функция сводилась к одному – заполнить пробелы в опыте, пока он сам не сделает нужных выводов.

И в свои пятнадцать лет Энакин Скайуокер был точно уверен, что обретет нужное знание. Оно будет живым и действенным, в отличие от тех, бесспорно, мудрых сведений, что ему внушали – но которые ему не были близки, и тех правил, с которыми он соглашался – но которые не мог принять душой. Естественно, в мыслях Энакина все это выражалось несколько проще, но он сознавал главное – он особенный. И просто не может жить так, как другие джедаи. Вновь и вновь стремления вступали в конфликт с правилами, которым он должен был подчиняться. Все отчетливее ощущалось внутреннее противоречие, словно раздирающее его душу пополам: одна часть натуры Энакина осознавала, что правила придуманы не просто так, и что есть обязательства, которые нужно соблюдать, другая же стремилась к приключениям и скорейшему претворению в жизнь своих способностей во всей их полноте.

 

* * *

…После дня бесплодных поисков, ­на заходе солнца, джедай почувствовал возмущение в Силе. Колебание было очень заметным… и Оби-Ван понял, что Энакина больше в этом мире нет. Нужно немного подождать и настроиться… сконцентрироваться. Он сможет почувствовать, куда отправился неугомонный падаван. Но куда же все-таки Энакина занесет на этот раз?.. Куда приведет его очередное перемещение?

Джедаю пришлось вернуться в дом Валентина и Маргариты. На этот раз Маргарита вышла к столу, пожелала здоровья гостю, но остаться на ужин в присутствии постороннего мужчины, пусть и был он добрым знакомым брата, не посмела.

Валентин думал о чем-то своем, вскоре он заснул – прямо за столом; Оби-Ван читал подаренную ему Библию. Недопитая бутылка вина и свеча – вот и всё, что было на столе. Вечер прошел очень тихо, незаметно перейдя  в ночь.

 

* * *

Брокен[4].

- Кто был тот, кто исцелил Валентина? – Фауст отстранил очередную настырную ведьму, льнувшую к нему.

- Мне он не знаком, любезнейший доктор, - как обычно, иронично-вежливо ответил Мефистофель. Шляпы на нем уже не было, прочие же детали костюма остались прежними.

- Хочу, чтобы он оказался здесь! Тотчас же! Мне интересно с ним поговорить.

- На этом пиру? – Надо было видеть искреннее изумление Мефистофеля. – Посмотри, сколько красавиц! Ведьмы, куртизанки, королевы античности и правительницы совсем недавно минувших времен! Любые яства и удовольствия! Что тебе еще нужно? Сходи с ума, веселись, кути – это особенная ночь! Вальпургиева ночь, я ее ждал с таким нетерпением! Зов страстей и жажда веселья сейчас сильны во мне, как ни в какое другое время! Последуй же моему примеру, к чему сомнения? Я намерен сполна порадоваться сегодня.

Но Фауст был непреклонен.

- Ты слышал, лукавый?

- Как пожелаете.

Через мгновение Мефистофель покачал головой:

- Не могу. Он защищен Небом.

- Что такое? В чем дело?

- С ним собрание священных текстов. И он не подвластен моему влиянию – не могу понять, в чем дело. Если он и грешник, то явно из другого мира.

- Да что такое? С каких это пор тебя смущают подобные мелочи?

- Не смущают! – Мефистофель второй раз за два дня был обескуражен и унижен, но вида, конечно же, не показал. Что ж, тема неприятна, но он ответит – терпения ему не занимать… Мефистофель усмехнулся про себя. Доктор Фауст… Наш великий ученый не понимает, что из ловушки, в которую угодил, он ускользнуть не сможет. Мефистофель подумал, что диалоги с Фаустом всегда достаточно забавны и в меру интересны, хотя этот человек, безусловно, мнит о себе слишком много. Ничего, рано или поздно всему этому придет конец. – Можешь считать это предрассудком, но вид креста мне совсем не мил! - Минимально необходимая доля почтительности в тоне, которым была сказана фраза, переплеталась с иронией и вызовом.

- Как же тогда ты пробрался в церковь за Маргаритой, нечестивый?

Обсуждение планов привычно перетекло в состязание остроумия.

- Откуда ты знаешь? – казалось, удивился Мефистофель.

Фауст непроницаемым взглядом посмотрел на него.

- Не обязан я тебе рассказывать все свои дьявольские тонкости! – важно проговорил Мефистофель. – Если тебе так уж любопытно, на молящихся я не смотрел, а во время пения мне было совсем уж неуютно. Смотреть было невозможно на все это!

- Представляю – поникший, закутавшийся в плащ и отвернувшийся от светлых напевов злой дух! Молчаливый плод расстроенного воображения!

- Нет уж, молчаливым я не был, можешь поверить! Слышала меня просто только одна грешница… хорошо знакомая тебе.

- Представляю, что ты ей наговорил!

- Опять брань. А чего же ты хочешь? Так уж плох я, по-твоему? Нет уж, любезный доктор, в игре всегда есть правила.

- О, соблюдение правил с выгодой для себя – поистине, твоя стезя! Не можешь не навредить.

Мефистофель прищурился.

- Я порой мечтаю – да, и я могу мечтать, дражайший доктор – о том, чтобы встретить кого-то, для кого вера – лишь предрассудок. Вот клянусь всеми исчадиями, просто сел бы рядом и поговорил… по душам, - сатана громко рассмеялся.

- Встретить того, кто не верует вообще? – уточнил Фауст.

- Ну, если только в златого тельца, - усмехнулся Мефистофель.

- Самоуверенность когда-нибудь тебе повредит, воплощение лукавства! А ты не подумал о том, что тот, кто не будет верить в Бога, для того и дьявола не будет существовать?

- Ба! – насмешливо воскликнул Мефистофель. – Уверен, это будет даже забавно. Не забывай, я умею находить общий язык с людьми. Меняются времена – меняюсь и я.

- Прекратим этот спор! Ты обязан доставить мне этого незнакомца! Выполняй, или  я покину тебя!

- Опять угрозы и недовольство, доктор! Ну… будь по-вашему, подождите.

Мефистофель исчез, покорный взятым обязательствам – договор есть договор, а душа такого человека, как Фауст, стоила затраченного времени, - и спустя, как показалось Фаусту, мгновение, возник снова посреди всей этой нечестивой оргии. С Оби-Ваном. Кеноби недоумевающе осмотрелся: цветущая долина, богато накрытые столы… Реальность или иллюзия? Гости - женщины и их кавалеры; молодые женщины едва одеты, многие и вовсе обнажены, на старухах – причудливые одеяния. Самые разнообразные лица – от томных красавиц до особ, восхититься которыми было трудно и при неполном освещении. Воздух наполняли запахи ароматических масел, разнообразных кушаний и алкоголя. Мебель была представлена, помимо столов, диванами и креслами, обитыми дорогими тканями пурпурных тонов. На парчовых скатертях стояли заплесневевшие,  покрытые пылью бутылки, драгоценные кубки с вином, блюда с деликатесами – от жаркого, истекающего пряным соком, до спелых, почти перезревших фруктов.

- Я убедил его, что могу предоставить ему нужные сведения, - шепнул Мефистофель Фаусту. – И что сделаю это, если он только оставит книгу на время. Братец Маргариты был рядом, но он спал, и мой визит не нарушил его покой, - иронически произнес сатана. – Угощайтесь, - Мефистофель улыбнулся Оби-Вану, подобно радушному хозяину указав в сторону стола. – Уверяю, вы не будете разочарованы!

- Я не голоден.

- А нужно быть голодным, чтобы есть? Право, вы меня удивляете! Что же, думаю, аппетит у вас здесь разыграется, - Мефистофель усмехнулся. – Может быть, вы тогда желаете вина? Многовековой выдержки, уверяю вас!

- Вы очень любезны, но я откажусь.

- Только попробуй учинить ему что-нибудь, знаю я твои повадки, - вмешался в разговор Фауст. - И не вводи его в заблуждение!

- Ни в коем случае, почтеннейший доктор! Вы – мой гость, и он – тоже.

- И помоги ему, чем сможешь!

- Какое благородство! Вы забыли, что он сделал?

- Избавил меня от злого рока, излечив чудесным образом раненого мной!

- Сама скромность, - хмыкнул Мефистофель. – Мой дорогой доктор, вы уже достаточно глубоко погрязли в этой истории, так что я бы на вашем месте не задумывался над подобными вещами. В конце концов, не вы вызвали на дуэль этого моралиста, а он вас! И справедливо пострадал. Человек глуп, знаете ли, безрассудство в его природе. – Мефистофель поймал взгляд Фауста и добавил, все с той  же усмешкой: - Нет, доктор, к вам я эту характеристику не отношу, вы - случай особенный, сам черт вам не брат.

Ловко же этот тип все обставляет… Оби-Ван все же решился прервать данный  небезынтересный диалог:

- Я прекрасно понимаю, что вы оба неискренни со мной, и, возможно… я поступил опрометчиво, но в той ситуации, в которой я оказался, мне следует использовать все варианты.

- Разумно, разумно! – пробормотал Мефистофель и отошел – с видом «ну, вы тут беседуйте, а я  пока повеселюсь».

- Как вам удалось спасти Валентина? – спросил Фауст.

- Боюсь, я не смогу этого объяснить, - ответил Оби-Ван, осматриваясь по сторонам – обстановка того заслуживала. Он чувствовал, что теряет ощущение реальности. Нет, надо собраться. По крайней мере, убивать его никто не собирается. Но как же трудно сохранить ясным ум при этом диком разгуле! В этой цветущей долине свет был слишком резким;  тени – слишком беспокойные – жили, казалось, своей собственной жизнью; музыка явно фальшивила… Кеноби не удивился бы, если узнал, что за каждым цветком скрывается сухая ветка, под покровом травы скрыты холодные камни… и это неистовое пиршество, происходящее в окружении скалистых ущелий и векового бора, собрало бесчисленных духов тьмы во главе с их вечным, страшным повелителем.

- Я пойму вас! – воскликнул Фауст. - Я ученый, всю мою жизнь я интересовался тайнами природы.

Джедай подумал над словами.

- У меня есть особый дар… особый дар чувствовать природу и ее энергию. Я не смогу подробнее объяснить.

- Это крайне интересно! Там, откуда вы приехали, вы, должны быть, великий ученый?

- Что-то вроде этого, - согласился, чтобы не усложнять и без того запутанную ситуацию, Оби-Ван.

- Чем же вы занимаетесь? Вы исследователь, книгочей… или также помогаете людям, лечите их, просвещаете?

- Да, я скорее практик, - улыбнулся Оби-Ван. – Много путешествую. Простите… - он чувствовал, что обязан задать этот вопрос, - почему вы не хотите вернуться к Маргарите? Она тоскует по вам.

- Ах, оставьте! Меня не примут в этом доме.

- Она любит вас, - мягко сказал Кеноби. В его тоне не было настойчивости, только лишь сочувствие к девушке.

Фауст ничего не ответил, но Оби-Ван видел, что он колеблется. Молчание продолжалось, и джедай решил сменить тему.

- Ваш… знакомый пригласил меня сюда, сказав, что сможет мне помочь. Это в самом деле так?

- Он всесилен, всесилен, поверьте!..

- Но если он так всесилен, почему так поспешно скрылся? Вы ведь помните, что было после дуэли? – перебил Фауста Оби-Ван.

- Разумеется,  есть сферы, где его власть кончается, но в сравнении со всем, что вы знали до этого – пределов нет!

- Вы не хотите присоединиться к нам? – молоденькая ведьма, совсем нагая, выбежала из круга танцующих и обняла Оби-Вана за шею. - Такой красавец, и без пары!

- Нет, поищите себе другого кавалера, - Оби-Ван отстранил ее.

 - А хорош, хорош! – девица кокетливо изогнулась, уперев руки в точеный стан. – Вы не хотите моего общества? Поверьте, нет такой услуги, которой я не сумела бы оказать!

Да, а он считал разгульными местечками бары на Корусанте…

- Пользуйтесь моментом! Сладостное опьянение вином и любовью красавиц – вот что будет цениться всегда! - снова возник рядом Мефистофель. – С ними надо разговаривать не так, - пояснил он Оби-Вану. – Говорите им любезность вроде… - и черт в образе человека шепнул джедаю на ухо непристойную шутку.

- И все же я откажусь от данного приглашения, даже если эта женщина так прелестна, как вы говорите, - с долей юмора ответил Кеноби в тон скабрезности.

- Ну, как желаете. Пойдем, потанцуешь лучше со мной, - обратился Мефистофель к заскучавшей ведьме.

- С вами, мой господин? Я просто обворожена! - Ведьма встряхнула копной роскошных черных волос и под руку ушла с хозяином бала.

- Но он снова покинул нас, - сказал Оби-Ван, заметив, тем временем, что обилие обнаженных женщин уже не воспринимается им как что-то странное. – Как мне поговорить с вашим компаньоном?

- Вы все обсудите, не волнуйтесь. Но исход разговора зависит от того, насколько он заинтересуется вашей проблемой, - ответил Фауст.

- Но кто он, все-таки?

- Вы не догадались?

- Нет, - прямо ответил Оби-Ван, хотя имел на этот счет некоторые догадки, да и разговор с Валентином был свеж в его памяти.

- Вечный противник Света, вечный дух разрушения и отрицания.

Да, его предположения  оказались верны… За время, проведенное в этом мире, Кеноби то и дело был вынужден обращаться к закоулкам своего разума, припоминая все то, что ему было известно о религиях.

- Вы говорите о дьяволе?

- Именно; сатана, дьявол, черт, Вельзевул, Мефистофель… Называйте как хотите. Здесь он называл себя еще и Воландом[5]. Господин Воланд! – Фауст нервно поправил ворот у горла. – Не думайте, мне тоже не по себе в этой обстановке, - пояснил он. - У дьявола много имен, но его сложно не узнать. Он всегда – сама дисгармоничность и насмешливость, отец лжи – так что будьте осторожны. Истина в его устах столь же прочно слита с ложью, как обычно соединены металлы в сплаве. Вы, вероятно, разбираетесь в металлах? – Ученый вопросительно посмотрел на собеседника, и, не дожидаясь ответа, горячо продолжал: - Пояснить на их примере легко. Подобно тому, как сурьма может пожрать золото, так и лживые свидетельства обесценивают истину, изреченную духом ада. Ложь может легко маскироваться в правду – но не стоит недооценивать и проницательность демонических сил, и их ум, - Фауст на мгновение замолчал. - Надо только уметь распознать правдивое суждение – заключенное часто в причудливую оболочку. Дьявол умен, прозорлив и хитер – этого у него не отнимешь.

Оби-Ван сел на ближайший диван, пытаясь (пытаться не следует, о да, но есть же предел человеческого разумения!) осознать до конца, что разговаривал недавно с воплощением беспощадной разрушительной силы.

- Простите… а что же вы делаете в такой компании? – не задать этот вопрос было нельзя, если он надеялся на помощь. Надо знать, с кем имеешь дело.

- Что ж, учитывая обстоятельства, думаю, мне скрывать нечего. У меня есть с ним договор. Своеобразный…

- Вот как! – поднял брови Оби-Ван. - А… вы не боитесь последствий?

- Это как полет по воздуху, - усмехнулся Фауст. – Летая по воздуху, головокружения бояться не следует. Я сделал свой выбор - и начал новую жизнь. Неведомо мне, переживу ли я высший миг своей жизни, познаю ли истинный смысл бытия – но неужели имя мое не несет доброго знака[6]? Настойчивость стремлений  да послужит  мне во благо!

- Но что же ваш компаньон сможет посоветовать мне?

- Все что угодно! А что у вас произошло?

- Да, говорите, не таясь, - Мефистофель сел по правую сторону от Оби-Вана. Вид у него был крайне довольный. Камзол был расстегнут до середины, темные глаза (Оби-Вану на мгновение показалось, что они разного цвета, но это было не так, глаза были вполне одинаковыми, один, возможно, несколько светлее) под разметанными бровями еще больше, чем прежде, светились иронией. – Правда, мне известен ход ваших мыслей, но расскажите доктору.

- Вы всегда так неожиданно появляетесь? – машинально спросил рыцарь.

- Я вас испугал? – последовала насмешливая улыбка Мефистофеля.

- Вовсе нет, - вмешался Фауст. – Этот человек не из пугливых. Как, кстати, вас зовут?

- Оби-Ван Кеноби. - Ну и ситуация! Оби-Ван посмотрел на происходящее со стороны. Многие бы отдали все, чтобы запечатлеть эту сцену знакомства. Да, прав был учитель – как много ему еще предстоит узнать… И удивительно, что он еще способен на рефлексию... «Как бы повел себя Куай-Гон?» - затесалась мысль. И тут же внутренний голос подсказал – не стоит сворачивать с пути, а следует изучить то неведомое, с чем столкнулся. Что ж… изучим, вздохнул про себя Оби-Ван. По крайней мере, будет о чем вспомнить на склоне лет.

- Генрих[7] Фауст, - уважительно чуть склонил голову доктор.

- Мефистофель, - сатана широко улыбнулся, обнажив ровные зубы. Если бы рот не был несколько скошен вправо, улыбка получилась бы безукоризненной. - Пожалуй, представлюсь так. С удовольствием поговорю с вами, мне вот такие беседы намного милее времяпровождения с хвастающимся своими достижениями сбродом. Ну а общение несколько иного рода – кстати, никакая из здешних красавиц больше не пыталась вас соблазнить? - тоже приятно разнообразить дружеским диалогом, - тяжелый бас Мефистофеля имел крайне радушные интонации. - Позвольте, перед тем, как мы перейдем к главной теме беседы, небольшой вопрос? В продолжение нашего с доктором разговора, которому, к сожалению, вы не были свидетелем – скажите, вы бы предпочли деньги, честно заработанные тяжелым трудом или неожиданно свалившиеся вам на голову?

Джедай подумал, как легко этот злой дух во франтовском обличье может запутать собеседника.

- Я бы предпочел внутреннее равновесие.

- Что же, вы философ? Один из тех, кто увлечен проблемами познания бытия?

- Скорее да, чем нет, - улыбнулся Оби-Ван.

- Мне определенно везет на философов. Между прочим, зря вы спасли того глупца.

- Я сделал то, что был должен, - по-прежнему коротко ответил Оби-Ван.

Мефистофель внимательно посмотрел на джедая.

- Его жизнь оборвется достаточно скоро, поверьте. Такова его судьба.

- Случайностей не бывает, как говорил мой учитель, - сказал Оби-Ван.

- Природа ваших возможностей мне не совсем ясна. Откуда вы?

- В том мире, откуда я, сама жизнь порождает такие способности, - в общих чертах ответил Кеноби. – Они идут от Света, не от Тьмы.

- Вы хотите сказать, что Тьма чужда созиданию, не так ли? – Мефистофель подался вперед. – Это мне как раз не ново слышать.

- Эти две стороны дополняют друг друга. Света без тени быть не может, - не дал себя сбить с толку Оби-Ван.

- Верно! – воскликнул Мефистофель. - Ну так что же, и при этом вы отрицаете то, что Тьма может созидать? А не созидает ли она Свет, прежде всего? Как бы вы охарактеризовали добро, если бы не было зла? Зло является ограничением добра, скажете вы? Но верно и обратное. Как бы проявил себя Свет, не будь Тьмы?  Любовь к истине – следствие конфликта. Одно добро привело бы к отсутствию всякого стремления к самосовершенствованию и в итоге – к полному упадку человеческой цивилизации. Обе эти категории одинаково действенны – и в необходимой степени уравновешивают друг друга. Ну, и по сложившейся традиции победа добра в какой-то ситуации воспринимается как акт благодати, а победа зла – как происки «князя мира сего»[8], увенчавшиеся временным успехом благодаря человеческой слабости и глупости.

- Софист! – ответил Фауст. – Споря, не пытайся приравнять Свет к добру, а зло – к Тьме. Это не одно и то же.

- Доктор, ну разумеется! Вот вы, например, к чему принадлежите? – гулко рассмеялся Мефистофель. – Все суть взаимодополняемость. К примеру, - сатана снова посмотрел на Оби-Вана, - вы спасли этого дурака-моралиста. А почему?

- Я не мог оставить его умирать. Ему еще можно было помочь, что я и сделал.

- То есть вы можете поручиться, что никогда не оставите человека без помощи?

Ну и вопросы, в самом деле!

- Да, поручусь.

- Вне зависимости от обстоятельств?

- К чему вы клоните? – нахмурился Оби-Ван.

- К тому, мой дорогой Кеноби, - веселым тоном, который не вязался с его словами, ответил Мефистофель, - что вы, смертные, не можете знать, что вас ожидает в будущем. А какая самоуверенность! Скажите, кто добрее – кто спас раненого или кто оставил его без помощи?

Оби-Вану внезапно стало как-то не по себе, словно жаром дохнуло ему в лицо.

- А кто ранен? Это немаловажно, - почему-то произнести эти слова было очень трудно.

- Вы умно рассуждаете, - уже серьезно проговорил Мефистофель, голос его стал низок чрезвычайно. -  Ведь друг или враг перед вами – и ситуация меняется. То, что вам предстоит сделать в будущем – ситуацию меняет тоже. Тот, кто спас – вопрос, бескорыстен ли он? И что им движет – алчность, желание славы, власти? А кто не спас – не был ли тот, кого он оставил, самым дорогим для него человеком? Но почему он оставил этого человека – из-за жестокости или отчаяния? Или по какой-то другой причине?

- Возможно, в силу веры в нечто высшее, неподвластное им обоим? – высказал предположение Фауст.

- Вот на какой вопрос нужно ответить! – неожиданно громко и вновь весело отозвался Мефистофель.

- Я вас не понимаю, - Оби-Ван чувствовал, что, пытаясь разобраться в словах сверхъестественного собеседника, словно упирается в глухую стену.

- То ты говоришь, Мефисто, что все, что касается нашего гостя – для тебя в новинку, - задумчиво проговорил Фауст. – То засыпаешь его речами, смысл которых крайне смутен. Что же ты на самом деле думаешь?

- Ха! – воскликнул Мефистофель. - Чтобы меня понять – прожить должен ты столько же на свете.

- Никто не всеведущ, даже вы, - сказал Оби-Ван, будучи после всего услышанного несколько растерян.

Фауст одобрительно хмыкнул.

- Я знаю многое, но я не всеведущ, - возразил Мефистофель. – Никогда я такого не говорил о себе! Дорогой гость, не поддавайтесь на небылицы.

- Искуситель, тебя удивляет, что твоя фигура окружена слухами? – иронически спросил Фауст.

- Слухи слухам рознь, скажу я вам, почтенный доктор! – нарочито театрально ответил Мефистофель. – Отрицание и скептицизм, людские пороки и проявления добродетели среди этого накала страстей – вот что меня занимает. Мне интересно, как меняются люди.

- Если вы хотите что-то мне сказать – не скрывайте этого, - проговорил джедай. - Я всегда следовал… внутреннему голосу и долгу. Так жил мой учитель, так живу я. Вы говорили ранее о том, что причина стремлений к высшим идеалам лежит как раз в конфликте Света и Тьмы. Но если развить эту мысль, получается, что зло может творить добро?

- Желая обратного! – расхохотался Мефистофель. – Не скрою, вы верно поняли мою мысль.

- Что же вы тогда скажете о причинах поступков простых смертных?

- Как я уже говорил, любезный Кеноби, столкновение интересов и способствует развитию ума человека. А в человеке есть  как темная, так и светлая сторона. Какой из них он даст развиться – зависит, прежде всего, от декораций его жизни.

- И вы расставляете эти декорации? – напрямую спросил Оби-Ван.

- В частности, я. Но силы тьмы непосредственно ни во что не вмешиваются – пока не прибегают к средствам, чтобы их вызвать. Ну а вызывают их обычно в том состоянии духа, когда свет в душе страждущего померк более чем значительно, - усмешка вновь исказила черты Мефистофеля.

Намек был более чем прозрачен – и Оби-Вану подумалось, как Фауст относится к подобной концепции. Мефистофель изучающее смотрел на джедая.

- Но вы не отрицаете того, что насилие вызывает сострадание, что беззаконие способствует борьбе за справедливость? – спросил Оби-Ван. - Таким образом, если зло и делает что-то, то поощряет на борьбу с ним! Также и отрицание ведет к более чистым убеждениям – если искатель достаточно силен духом.

- Право, я заинтригован! Значит, по-вашему, силы зла вопреки своей воле способствуют преумножению числа добродетельных поступков смертных? А какую же роль вы отводите… Но что это я! Верно, верно! Никогда не стоит надеяться на помощь и взывать к тем, кто сильнее вас, - дьявол усмехнулся.

Оби-Ван почувствовал скрытый смысл этих слов.

- Думаю, каждый ответственен за то, к каким силам он прислушается. Это вопрос выбора.

- Разве Бог может дать ищущему все, что тому нужно? – спросил Фауст, обращаясь скорее к себе, чем к собеседникам. – Разве просьба и мольба имеет смысл? А деяния – почему они так часто бесплодны?

Оби-Ван на несколько мгновений задумался.

- Что вы подразумеваете под словом «Бог»? – уточнил он, привыкший к различиям в мировоззрениях обитателей Вселенной.

- А вот то самую Светлую силу, дорогой собеседник, - ответил за Фауста Мефистофель. – Светлую и вечную! Кстати, считаю своим долгом упомянуть, что я с ним охотно иногда вижусь и вовсе не порчу с ним отношений, как принято думать в последние века. Люди любят сказки – но в мире не все так просто, как бы хотелось большинству.

-  Вы… считаете себя равным по могуществу? –  Оби-Ван не был уверен, что правильно сформулировал вопрос, но вести подобные дискуссии ему ранее не приходилось.

- Неужели вы сомневаетесь в том, каков будет ответ? – иронично спросил Фауст.

- Доктор, - заговорил Мефистофель, - если я не ошибаюсь, не кто иной, как вы, призвали меня после столь проникновенных фраз о том, что Бог не может дать вам желаемого и возвратить то, что было потеряно? 

Ученый промолчал.

- Вы говорили о бесплодности деяний, - обратился к Фаусту Оби-Ван.

- И о тщетности просьб, - добавил Мефистофель.

-  Наверное, это зависит от того, как настроен просящий, - продолжал Оби-Ван, - и от того, каков смысл исканий.

- Non plus ultra[9], по всей видимости, - пробормотал Фауст.

- А с вами интересно разговаривать, - заметил Мефистофель. – Кроме того, могу отвесить вам почтительный поклон – вы весьма находчивы. Не в шутку вы меня запарили тогда! – Левый глаз Мефистофеля сверкнул. - Так в чем же ваша проблема, уважаемый Кеноби? – тоном светской беседы спросил злой дух.

- Пропал мой ученик.

- О да, конечно же, ваш ученик, - сказав эту непонятную фразу, Мефистофель замолчал, дав возможность доктору задать вопрос, что тот и сделал.

- По какой причине? - спросил Фауст.

- Мы с ним поссорились... А потом он исчез... вследствие могущественной магии. И сейчас дело в том, что он опережает меня... ровно на один шаг.

- И вы, конечно же, хотите найти вашего ученика, - подвел итог Мефистофель.

Оби-Ван кивнул.

- Разумеется. Вы можете мне помочь?

- Я? Нет, это уже вне сферы моего влияния. Вы должны найти его сами.

- Опять отговорки, - вздохнул Фауст.

- Нет, а что, я должен заправлять абсолютно всем? Такое впечатление, что сатана должен делать все и за всех. Невозможно, даже если  я разорвусь в угоду исполнить желания. Я уже не говорю о существующем разделении обязанностей.

- О чем? – моргнув, спросил Оби-Ван. – У вас, в… аду – простите, если я ошибся в термине – есть разделение обязанностей?

- А как вы иначе представляете себе успешное функционирование нашей области?

- Да, в самом деле, - пробормотал Оби-Ван.

- Но я могу дать вам совет. И еще один повод для размышления.

- Буду… благодарен.

- Как известно, чем ярче свет – тем глубже тьма, - Мефистофель закинул ногу на ногу и сложил руки на груди, приняв типичную позу рассказчика, увлеченного своим делом. – Чем сильнее подавление страстей – тем больше разлад в душе и тем более заманчив соблазн.

- Это имеет отношение к Энакину, моему ученику?

- А вам кажется, что нет? Каюсь… не всегда доступно излагаю свои мысли. Но думаю, что я верно уловил суть проблемы.

Оби-Ван хотел ответить, но тут его внимание отвлек огромный черный кот, который начал тереться об его ногу. И давно он здесь? Такого кота сложно не заметить. Впрочем, в этом скоплении представителей нечистой силы… Затем кот мяукнул, встал на задние лапы и, поправив усы, грустно сказал:

- А еда отменная,  зря вы не поели.

Повисла пауза. Пока Оби-Ван выбирал из нескольких вариантов – это говорящее животное (что не удивило бы его на данном сборище), или вполне разумный представитель иной расы, или же демон  – Мефистофель отреагировал на столь бесцеремонное вмешательство в разговор:

- Ну, хватит пороть чушь. Впрочем, держу пари, ты никогда не избавишься от этой привычки, - Мефистофель бросил коту апельсин. – Любит фрукты, ну что ты поделаешь, - пояснил он Оби-Вану и Фаусту, безмолвно наблюдающим за тем, как кот, не очищая, проглотил апельсин в два укуса. – Разбаловался совсем, право. Гений обжорства. Еще бы не воровал… Так о чем мы говорили? – в глазах князя тьмы сверкнули огоньки.

- О будущем моего ученика.

- О да, простите за этот невольный перерыв, - тон был саркастический, но далее Мефистофель заговорил серьезно. - Бегемот, брысь! – приказал он. - Нам надо поговорить.

Кот принял обиженный вид, но, ничего не сказав, ушел.

- Продолжайте же, - Оби-Ван уже не обращал внимания на кружащиеся в танце потусторонние силы.

- Так вот, его соблазн может взять верх над ним.

- Не понимаю.

- Ну, ситуацию-то знаете именно вы, не я. Вы и должны решить, к чему это относится, - Мефистофель пристально посмотрел джедаю в глаза – взгляд, казалось, проникал в самую душу; Оби-Ван не выдержал, к своему удивлению, и отвернулся. – Я вижу вашу судьбу… вы хотите ее знать?

- Если я скажу, что не хочу, разве это повлияет на что-то?

- Верно! – одобрительно воскликнул Мефистофель. – Приятно разговаривать с умным человеком. Собственно, вот, что я могу сказать о вашем грядущем: путь свой вы найдете в несчастье страшном, затронувших всех, кто вам дорог – и даже больше этого, тех, кого вы совсем не знаете.

Оби-Вану стало холодно – так спокойно и уверенно был произнесен приговор.

- Что… за несчастье? Это имеет отношение к тому, что вы говорили раньше?

- Свершится то, что должно.

- Сплошные у вас загадки! – ирония вышла слабой. Оби-Ван подумал, что этот разговор и этот взгляд будет еще долго преследовать его в кошмарах. Что он там говорил падавану о снах?.. Нет, надо собраться. Он – джедай, и затуманенный разум для него – плохой помощник. Как и разыгравшиеся эмоции. И с осознанием внутреннего состояния волнение ушло.

Сатана продолжал в прежней манере:

- Не менее загадочны мои ответы, чем мир вокруг – или считаете все ясным? Какое самомнение! – Мефистофель откинулся на спинку дивана. - Шучу, поскольку, как я уже говорил, вы производите впечатление человека  весьма живого ума. Что же, это делает вам честь.

- Но что мне следует делать?

- Я не могу ответить на этот вопрос.

- Почему же?

- Уважаемый доктор запретил мне вводить вас в заблуждение. А помогать вам – уже не моя прерогатива. Я и так много сказал. Но мы можем заключить сделку – и тогда я помогу вам.

- Бескорыстие явно не в ваших правилах, - пробормотал Оби-Ван.

Мефистофель, разумеется, услышал.

- Бескорыстие не имеет смысла, мой дорогой Кеноби.

- Что же, - спокойно ответил Оби-Ван, - тогда я бы предпочел вернуться назад.

- Вы в самом деле хотите уйти? – отозвался Мефистофель.

- Да, - просто ответил джедай.

Мефистофель встал с дивана; выпрямившийся в полный рост, закутанный в красный плащ, он предстал в полном величии – повелительные интонации, властная осанка, пронзительный взор, полный торжества – разве что светская одежда придавала этому воплощению коварства сколько-нибудь земной вид.

- Смотри же, какое веселье! Тебе так часто выдается возможность побывать на таком пиру? Здесь все повинуются мне, тебе никто не причинит вреда!

Музыка заиграла громче.

- Меня не интересует подобное общество, - ответил Оби-Ван. – У меня есть дела. – Джедай бросил взгляд на Фауста. Тот уважительно, но как-то отрешенно смотрел на него. Оби-Ван на мгновение задумался: как же странен человек… Иметь настолько сильную душу, чтобы не побояться связать свою судьбу с могущественнейшей силой, и спокойно взирать на все происходящее – и одновременно настолько слабую, чтобы поддаться дьявольским уловкам и бросить ту желанную, которая целиком доверилась ему. Разве что дальнейшие искания направят его на путь истины…

Мефистофель заговорил иначе, решив не тратить попусту слова:

- Вот как? Вы обеспокоены, я вижу. Оставайтесь! Берите пример с уважаемого доктора по части общения с духами, - это был прежний гостеприимный хозяин, разве что тон – более прохладный.

- Замолчи же! – воскликнул Фауст. – Вы его не переубедите, - обратился он к Оби-Вану. - Отпусти его, - приказал Фауст.

Оби-Ван понял, что с этими словами пребывание его у сатаны завершено. Исполняя волю Фауста, Мефистофель сделал знак рукой -  и в то же мгновение Оби-Ван был возвращен назад, в дом Валентина. Джедай прошел к обитому кожей старому деревянному креслу, сел и утомленно закрыл глаза, помимо воли вспоминая картины потустороннего празднества. Дьявол, опьяненный от сладострастия, спор о природе вещей – и этот неожиданный переход к зловещим предсказаниям… Что-то было в этих предсказаниях, что-то опасное и безнадежное… Кеноби встряхнул головой, окончательно вырываясь из-под власти наваждения, в его по-юношески ясных глазах снова зажегся прежний блеск. «Не концентрируйся на своей тревоге, Оби-Ван», - вспомнил он традиционную фразу учителя. Что ж, последуем совету… Будем решать проблемы по мере их поступления – иначе не будет пользы ни настоящему, ни будущему.

 

* * *

Наутро джедай решил немного прогуляться, чтобы привести в порядок мысли, которые разлетались, точно листья на ветру, в силу чего он никоим образом не мог сконцентрироваться на происшедших  событиях. А случившееся, бесспорно, подлежало самому тщательному  обдумыванию.  В плаще, накинутом на голову капюшоне, он и в самом деле казался частью этого мира, монахом, проводящим жизнь в странствиях. Да и не так далеко это было от настоящего положения вещей…

Дойдя до церкви, Оби-Ван залюбовался красотой здания. Вдруг что-то заставило его обернуться.  Маргарита стояла неподалеку, не решаясь зайти в храм. Руки ее были сложены, как для молитвы.

- Маргарита?

- Что угодно? – девушка отступила на шаг.

- Я разговаривал с вашим братом, - как можно мягче сказал Оби-Ван.

- С Валентином! – глаза Маргариты наполнились слезами, а щеки зарделись. – Обо мне? Уходите, господин, зачем вы так мучаете бедную девушку?

- Он искренне переживает за вас.

- Мой Бог, когда он сказал, что знает правду, я думала, что в тот же миг земля разверзнется у меня под ногами! И даже молитва теперь не дает мне облегчения, в церкви мне вещает злой дух! Я пропала, - Маргарита разрыдалась и, повернувшись, пошла от храма, опустив голову.

Оби-Ван догнал ее.

- Послушайте… - Он не знал, как деликатнее сказать об этом. – Вы же теперь ответственны не только за себя – вы понимаете, о чем я. Вы обязаны быть сильной. Вы нужны своему ребенку.

- Как… вы узнали? Я не говорила Валентину. Правда, я думаю, он подозревает… Боже, мне не следует об этом с вами говорить.

- Маргарита, ребенок – это чудесно.

- Ребенок вне брака! Это смертный грех!

- Но это все равно ребенок, ваш ребенок.

- Я больше не нужна Генриху, - прошептала Маргарита. – Он… стал другим; он так изменился! Он оставил меня. Верите ли… меня пугает его знакомый. В его присутствии мне всегда становится не по себе. Как Генрих может общаться с этим… лиходеем? Возможно, я излишне резка… но, право же, не идут на язык другие слова об этом человеке. Я чувствую отвращение к нему. Он так двуличен! А Генрих уверяет меня, что он - хороший человек и вовсе не страшен.

- Маргарита, мне очень жаль. Если бы все сложилось иначе… Но выход есть всегда.

«Вот уж не думал, что когда-нибудь буду в подобном ключе утешать женщину», - горестно подумал Оби-Ван.

- Вы думаете, в нем есть добро? Я верю в это… несмотря ни на что. Свет… в его душе есть свет… Я хочу, чтобы он обрел… - Маргарита замялась.

- Покой в сердце? – улыбнулся Оби-Ван.

- О, да! – воскликнула Маргарита. – Ваши слова созвучны моим мыслям. Но я думала так прежде, теперь я совсем не уверена в этом. Покой ему неведом… и, может быть, Генрих никогда не сможет познать покоя. Его вера в Бога странна… он не ходит в церковь… его речи порой пугали меня… но он весь в поиске, бесконечном поиске… Он так умен…Тихая жизнь дома не для него… Теперь я это понимаю, - в глазах девушки вновь показались слезы. – Если он остановится – его жизнь лишится стержня… Что есть покой для человека столь ищущего?

Оби-Ван понял, что девушке просто надо выговориться. Кому она могла рассказать о своих сомнениях? Практичной соседке? Брату, который благороден, но чьи строгие -  даже этого мира - моральные устои не позволят ему простить слабость сестры?

- Вы уверены, что все так?

- Я запуталась… - прошептала Маргарита. – Поймите, добрый господин, я простая девушка… Все эти чувства в новинку мне. Но… такая жизнь лишила бы его смысла исканий. Я не хочу тянуть его на дно! Он заслужил плодотворных исканий и блаженства рая! – Речь Маргариты стала сумбурной. - Я пропала, пропала, я сама виновата в этом, и я понесу за это ответ. Бедный мой Валентин…

Оби-Ван дотронулся до ее руки, успокаивая.

- У вас ребенок от Фауста… Это грустно… в такой ситуации, но это и величайшее благо. Смиритесь, Маргарита. Если вы так любите его… с ним все будет хорошо, я уверен в этом.

- Но… что же мне делать? – спросила девушка.

- Вы правы… если вы любите, то отпустите его. Слепая привязанность и страсть губительны. Вы так молоды… Все образуется, поверьте.

- Спасибо вам за добрые слова! Мне пора… прощайте! – Маргарита чуть поклонилась и ушла.

 

«Свет в душе и покой в сердце»… Почему эти простые слова не выходят у него из головы? «Свет в душе»… Легко ли его обрести, потеряв? И что вернет его? Любовь? Долг? Нечто больше, то, что объединяет все это – осознание своего предназначения? Оби-Ван вдруг почувствовал безмерное одиночество – и это напомнило: пора в путь… За эти три дня он спас невинного человека, побывал на празднестве  у сатаны и помог обрести надежду отчаявшейся молодой женщине. Кто знает, что ждет его дальше? В мрачных предсказаниях повелителя темных сил было больше вопросов, нежели ответов. Встреча как со средоточием страстей и воплощением испытаний, посланных смертным, так и с образцом преданности и чистейшего, искреннего самопожертвования, в такой предельно отчетливой, символической форме, была ясным доказательством того, что Свет и Тьма – две неотделимые сущности, вечные спутники живущих. Где свет – там всегда есть тень. И тот, кто в поиске – тот всегда вынужден блуждать[10], таковы законы жизни. Оби-Ван вздохнул, додумывая мысль. Такой непокорной натуре, как его падаван, безусловно, предстоит множество испытаний, но только так Энакин Скайуокер найдет свой Путь среди бесконечного числа дорог, по которым может его направить Сила.

 

 

Глава 3     Глава 4

 

Глава 1    

Иллюстрации

 

В каталог

На главную