Оби-Ван, старый придурок.
Ничего не
происходило. Вообще ничего.
Вот уже месяц.
Их никто не
искал. Никаких объявлений в розыск.
Он это
чувствовал. Тишина. В эфире была тишина. На внутренней подкладке вещей,
называемой Великой Силой. Не происходило ничего.
Возможно, это
его и добило.
В реальности
между тем кое-что происходило. И даже вполне интенсивно. Когда Бен окончательно
поверил в тишину, они с Люком обосновались на одной очень милой планетке. Даже
почти цивилизованной. Даже, в общем, домик на месяц сняли.
Люк не мог
понять перемен в поведении учителя. То они бежали – то…
Тишина.
Так он ему и
сказал.
-Нас не ищут.
Не знаю, почему.
-Бен…
Он знал, что
он спросит. В тысяче первый упорный раз. О чём ты молчишь.
-Не стоит.
-Что – не
стоит?
-Погоди, Люк.
Не сейчас.
Он устал, и он
признавался себе в этом. Нехороший признак. Пугающий. Раньше он никогда бы себе
это не сказал. А тут – ощущение свинца в руках и плечах, во всём теле, даже в
голове – вдруг такой физической реальностью навалилось – что хотелось лечь и
лежать. И ни о чём не думать.
Последствия
напряжения многих лет. Десятилетий, а не лет. И последствия месяца, когда он
ждал за собой погони.
Ничего не
происходило, и организм вдруг понял: можно. Лучше б не понимал.
Старик Бен.
Да, а ведь – пожалуй. Старик Бен нашёл своё законное место на огромной широкой
тахте и с чувством – да пошли вы все… - продрых там с перерывами почти две
суток. Потом как всегда, включил головизор. Совсем пенсионер. Не хватает кружки
пива в руках. И любимого кресла-качалки.
Ничего не
происходило и на экране. Происходило – но не то, что он ждал. На третьи сутки
он встал на ноги и стал выходить из дома – на прогулки в лес. Задним числом он
понял, что едва избежал какой-то серьёзной болезни.
Вдвойне
неприятно. Парень-то один.
Ага,
понасмешничал он сам над собой. И взрослый, между прочим, парень.
А потом
замелькали события, как листки древнего календаря. Было сообщено – а такое не
сообщено быть не может – что король Альдераана арестован за участие в заговоре
против императора. Не Вейдера – императора. Так и удобней? Арестована и его
дочь.
-А её-то за
что арестовали? – спросил Люк кисло.
Только этого
не хватало. Влюбился он, что ли, по головизору? И в кого…
-Ей ничего не
будет, - ответил Бен.
-А ты откуда
знаешь?
-Знаю, - знал
ли? И кто получил мэйл? Вейдер? Император? – Слушай, Люк, - сказал он молодому
человеку. – Не вздумай вмешиваться в эту заваруху. Силы ради – не выступай ты
на стороне якобы справедливых сил. Нет в этой войне справедливости.
-Альянс ты
имеешь в виду?
-И всё что
угодно на месте Альянса.
-Я всё думал…
-Ну?
-Ты ведь
никогда не ругал при мне империю.
-Очень мне
надо было. Если она достойна ругани – ты и сам поймёшь, верно? А если не стоит…
-И Вейдера ты
никогда не ругал. Иронизировал – да. Язвил – да. Но не ругал.
-А об
императоре я вообще молчал, - огрызнулся Бен. – Пожалуйста, сделай из этого ещё
один глобальный вывод.
-Бен.
-Что?
-Ты никогда не
говорил и об Альянсе. Плохого. Но и хорошего тоже.
-Все они одним
миром мазаны, - махнул рукой Бен. – Я варился среди них двадцать лет
сознательной жизни, и…
-Бен, о чём ты
молчишь?
-Ни о чём.
Он ушёл и не
хлопнул дверью.
Затишье было в
ту неделю в новостях. Затишье. О короле Органе больше ни звука. Освещали
постройку стадиона на Корусканте. Новое месторождение в недрах каких-то планет.
Особенно тщательно смаковались стихийные бедствия, которые в огромной галактике
обязательно где-то да происходили.
Когда высшая
власть хотела молчать о чём-то важном, в ход шли стихийные бедствия и постройки
стадионов.
Оби-Ван
прикидывал: как? Что там говорит Органа, кому и что он выбалтывает – и что
вообще происходит сейчас в недрах контрразведки? Он уже не знал, слышит ли он
тишину. Возможно, нет. Но возможно, это были лишь его нервы. Он не любил ждать.
Он устал ждать. Он ждал всю жизнь. И всё же – он положил себе никуда не
сдвигаться из этого домика.
Если только,
конечно – его письмо попало по тому адресу.
Тишина.
Мальчишка
тренировался сам. И он тренировался с мальчишкой. Люк убредал потом куда-то,
возвращался, запоем читал. Ни о чём не спрашивал. Плохой признак. Нет, он
ничего не задумал. Он просто его жалел. А значит – есть что жалеть. Его старость.
Голвидение
теперь осуществляло трансляцию спортивных программ. Много-много спортивных
программ. Всех видов спорта. Ещё стали показывать старые фильмы. Просто хорошие
старые фильмы. Не важно, каких годов. Первых лет Империи. Последних лет
Республики. Или просто фильмы без возраста, что никогда не старели.
Через неделю
он решил вернуться к работе. Как всегда. Пошарить по информационным источникам,
посмотреть, что делается в мире не только через официальные каналы.
-Люк, где моя
портативная дека?
-Ты на ней
спал.
-??
-Под подушкой!
-Вот, ситх…
На экране была
золотая осень какой-то стандартной планеты и двое шли, вороша ногами листья.
Фильм, кстати, был об ученых, которые исследовали сновидения. Странный фильм.
Оби-Ван открыл
деку, включил её и, поглядывая на золотой океан на экране, подсоединил ко
здешнему выходу в сеть. Местный маячок голонета над сектором на орбите.
Вот так бы
могла моя жизнь…
Он смотрела на
экран. Пожал плечами, нехотя стал шарить по страницам. Потом зашёл в почту.
Машинально. У него давно с десяток лиц и с десяток адресов. И шлют ему
сообщения по ним очень разные люди. Опасно? Да. Но среди всего этого всегда
мелькнёт сообщение или запись, которое повернёт их с Люком бег немного в другую
сторону.
Так было
всегда…
Люк вдруг повернулся
и уставился на его лицо. Да. Наверно, его лицо заслуживало сейчас самого
пристального внимания. То есть – выражение на нём.
-Что
случилось?
-Ничего.
-Бен…
-Я же сказал:
ничего.
Он посидел,
опустив руки на колкое покрывало. Он даже не думал, что это окажется так
больно. Нет, не больно. Что это будет последним камнем, который его добьёт.
Последней каплей, после которой вода перельётся.
Тишина.
Только сейчас
он понял, чего ждал – подсознательно – всё это время. Специально не проверял
почту. Специально не включал деку. Говорил, что опасно.
Нет, не
опасно. Он ждал. Он просто ждал, что ответят.
Хотя бы
отрядом в погоню.
Тишина.
Ты свободен.
Как
удивительно, должно быть, для миллиардов людей в свой час понимать: не нужна им
эта свобода. Ото всего. И ото всех.
Вейдер был
честней его самого. Он обозначил своё подданство. А он? А он служил Ордену, и
казалось: миру и справедливости, равновесию и свободе. Он был воин среди воинов
и солдат среди отряда.
А потом отряд
погиб, и он остался один.
Свобода.
Тишина.
Никто тебе не
ответит, Оби-Ван, старый придурок. Ты свободен, ты ничей. Тебя отпустили на
волю.
-Люк, - сказал
он, не поднимая взгляда от портативной деки. – Я думаю, мне надо поговорить с
тобою. О том, о чём я молчал. Самое как будто время.
Мастер Бэйн